Туризм и отдых в Карелии!
Пожалуй, самая главная особенность Пери Носа, примерно на 300 м выступающего в озеро,— изрезанность береговой линии и обилие изображений. Их здесь зарегистрировано 411— почти половина известных во всем онежском комплексе. Правда, после того как примерно четвертая часть петроглифов была вывезена в музеи, мыс стал беднее. Но и теперь Пери с 317 фигурами остается самым богатым и одним из наиболее привлекательных для посетителей мысов. Солярный знак, найденный под водой в 15 м от его оконечности, свидетельствует о том, что какая-то часть изображений (судя по площади выколов, небольшая) находится на дне озера.
Относительно полная и хорошая, местами отличная сохранность рисунков— также немаловажное достоинство Пери Носа. Отыскать их не так трудно, они расположены довольно низко над уровнем озера — на высоте 0,3—1,5 м и как бы жмутся к воде. Постоянное обмывание, наиболее сильное вдоль уреза воды, оказывает двоякое воздействие: с одной стороны, оно содействует сохранению рисунков, считает скалу, мешает закрепиться лишайникам, а с другой — волны, хотя и очень медленно, но упорно сглаживают поверхность изображений. Гораздо страшнее, когда появляются трещины и разломы, а затем целые блоки, расшатываемые льдом, откалываются и сползают в озеро. Но и на эту работу природа тратит века. Своеобразна конфигурация мыса. У него широкое, около 300 м, основа-кие и узкая, в виде длинного гранитного языка, оконечность. Края сильно изрезаны семью выступами-мысками, между которыми живописные бухты и заливчики. На этих мысках и концентрируются петроглифы, образующие компактные, площадью от 0,5 до 2 м2, почти до предела насыщенные скопления. Между ними — одиночные изображения и свободные, неиспользованные участки. Кое-где такие скопления или одиночные петроглифы, как в рамку, вписаны в естественные темные пятна, хорошо заметные на фоне гладкой, коричневато-красноватой скалы. А как сами творцы рисунков воспринимали причудливые очертания мыса Пери? А. М. Линевский предлагает, добравшись до вершины Носа, встать лицом к юго-западу. Тогда пятый, предпоследний (точнее, пред-предпоследний.— Ю. С.), выступ, по его мнению, станет похожим на голову гигантского пресмыкающегося, а четвертый и шестой — на его лапы. Повернемся назад — и первый мыс напомнит хвост зверя. Отсюда предположение, что, быть может, необычная форма Пери Носа ассоциировалась у древних с представлениями о чудовище. Поэтому-то на мысу Пери V—голова чудовища — изображений нет. Очертания прибрежных скал, их яркий цвет и явились, по мысли исследователя, одной из причин появления здесь рисунков. Скорее всего, однако, привлекала не столько общая конфигурация, сколько расчлененность прибрежного склона мыса на относительно изолированные участки. По каким-то не вполне ясным еще причинам древние мастера стремились создавать обособленные скопления, а не накапливать их в каком-то одном, самом удобном месте. В результате идеальные, с нашей точки зрения, участки скал порою совершенно пустые, и, наоборот, на относительно неудобных местах вдруг выявляются петроглифы. Можно предположить, что каждая родовая община стремилась заполучить свое культовое место в святилище. Но скорее это связано с общей линией развития онежского комплекса.
К. Д. Лаушкин, ссылаясь на обилие солярных и лунарных знаков, полагает, что именно на Пери особенно интенсивно бился пульс духовной жизни и, следовательно, здесь находился центр всего святилища. Мыс посещали чаще других, он занимал в сознании людей особо важное место. Такие заключения заставляют знакомиться с петроглифами Пери Носа особенно внимательно. Да и по другим причинам Пери остается весьма притягательным для современных посетителей. Уже отмечалось обилие и относительно хорошая сохранность изображений. Выбиты они на пологой, зачастую почти горизонтальной поверхности. Здесь невольно хочется задержаться подольше— посидеть, отдохнуть, поразмышлять. Особенно приятны скалы в теплую летнюю погоду. Нагреваясь, они затем долго излучают тепло. Прикосновение к скале босой ногой или телом доставляет истинное удовольствие. Мелководные прибрежные бухточки между мысками, особенно справа и слева от Пери V,— идеальные естественные купальни. Здесь всегда можно найти закуток, скрытый от ветра, порою пронизывающе-холодного даже летом. Конечно, многие из приятных современному человеку факторов как-то осознавали и древние люди, приходившие сюда, однако, совсем с другими целями.
Какими же были их подлинные намерения? Чтобы понять это, следует внимательно ознакомиться со всеми изображениями. Первое впечатление, что рисунки, даже самые массовые, однообразны, очень обманчиво. Возьмем хотя бы птиц. Если присмотреться к каждой из них, можно увидеть, что, несмотря на сходную профильную манеру изображения, они заметно отличаются одна от другой по ряду признаков. Например, у одних птиц показана нога, изредка две, а у других они се обозначены вовсе. Очень разные наклон шеи и положение головы, очертания туловища и хвоста. Птицы находятся в разном сочетании друг с другом и с остальными фигурами. Наконец, они по-разному ориентированы. Вот и получается, что в петроглифическом .материале нет однообразия. Каждая фигура, каждое скопление имеют свою ценность. Повышенный интерес вызывают близкие по стилю изображения — связующие звенья между разными частями обширного изобразительного комплекса, такие как “полосатые лебеди”, жезлы и др.
Откуда лучше всего начинать осмотр Пери Носа — с одной из его окраин или с оконечности? А быть может, идти от самых ранних групп к более поздним? Пожалуй, маршрут, построенный по хронологическому принципу, наиболее интересен, хотя в таком случае пришлось бы неоднократно перемещаться из одного конца мыса в другой. Но беда даже не в этом: точную последовательность появления петроглифов Пери Носа еще предстоит выяснить. Задача не из простых, тем более, что нет единства взглядов даже по вопросу о длительности функционирования онежского святилища. Одни думают, что оно существовало относительно недолго, другие, наоборот, подчеркивают продолжительность его развития. Мы еще вернемся к этим проблемам, но прежде договоримся о маршруте. Можно вести обзор по ходу общего движения — от Бесова Носа к Пери Носу и далее к следующему, Карецкому Носу. Но нам, следуя давней традиции и принятой порядковой нумерации, придется сразу же пройти к Пери I и двигаться затем в обратном направлении — в сторону Бесова Носа.
Семь мысков Пери Носа очень разнятся по размерам, конфигурации, характеру поверхности. В основном они занимают непосредственно оконечность и южную наиболее длинную сторону, обращенную к Бесову Носу. Мы же, поднявшись по нахоженной лесной тропе на вершину мыса, свернем на север и по крутому склону спустимся к берегу. Здесь, почти у основания Пери Носа, напротив острова Модуж, и находится Пери I — довольно обширный, слабо выступающий мыс с неровной поверхностью. Изображения — в центральной, пониженной, части и на выступающем углом возвышенном правом фланге. Их всего 11—9 довольно схематичных птиц и 2 непонятные фигуры. Они рассредоточены четырьмя малочисленными (по 2—3 изображения) подгруппами на протяжении 100 м вдоль кромки берега на высоте 0,5—1,2 м над уровнем озера. Невыразительные на первый взгляд, однообразные по сюжетам рисунки, которые к тому же не так легко разыскать, могут поначалу и разочаровать. Стоило ли идти сюда? Но не следует спешить с выводами, лучше неторопливо поразмышлять, сравнить увиденное прежде и теперь.
Постепенно выясняется, что даже на Пери I петроглифы не так уж однообразны и по-своему интересны. Все они небольших, а некоторые и вовсе крошечных размеров. Такая миниатюризация, возможно, связана с состоянием скалы, очень неровной, иссеченной шрамами и выщербинами, с преобладающей темно-серой и небольшими участками красновато-коричневатой поверхностью. Любопытна и топография. Обычно петроглифы стремились помещать ближе к оконечности мысов, как бы “выносить” дальше в озеро. Здесь же они расположены почти у основания коренного берега, в глубине бухты. По-видимому, Пери 1 начал осваиваться относительно поздно. По предположению Р. Б. Климова, он даже не имел самостоятельного культового значения, а выполнял роль связующего звена между Карецким Носом, мысами Пери II и Пери III.
Прежде чем двинуться к следующему мысу, Пери II, можно посетить небольшой скалистый островок Моду ж, отделенный нешироким проливом. В маловодный год на него легко перейти вброд. Петроглифы располагаются в устье узкого, врезающегося в остров заливчика, на небольшом плоском уступе высотой 0,9—1,1 м над уровнем воды. Они занимают всего 0,4 м2 темной, сильно патинированной поверхности и включают 11 фигур: 8 — определенно птицы и 3 — загнутые полоски, видимо, тоже птицы, но крайне схематизированные. Все они группируются в две стаи, причем в одной показаны необычно — друг над другом, как бы по вертикали.
Мыс Пери II — это уже по существу край носовины. Он находится примерно в 100 м от Пери I. Их разделяет узкий валунно-галечный пляж, обрамленный густой стеной леса. В озеро Пери II выступает почти под прямым углом. Но если склон, обращенный к западу, в сторону открытого озера, высокий, с почти прямым краем, то северный, полуовальный,— более низкий и менее ровный. Поверхность серая или даже темная, с сильной патиной; изображения на ней заметны плохо. Не случайно В. И. Равдоникас зафиксировал их всего 6. Нам с немалым трудом в несколько приемов удалось отыскать еще 8. Преобладают одиночные фигуры: птицы — 5, имеются антропоморфные фигуры —2, змеи—2, непонятные рисунки и знаки. Все они довольно свободно рассеяны но плоскости скалы на разной высоте над озером. Петроглифы мыса Пери II тянутся на протяжении почти 40 м, круто поворачивая, вслед за изгибом берега, в сторону оконечности. Привлекают внимание изображения змей; одна с какими-то отростками на месте изгибов. Имеются и две композиции, обе на левом фланге: антропоморфная фигура, на голове которой “растет” дерево (или ветка) с птицей на вершине, и пара лебедей с неестественно длинными шеями, в 3,5 раза превышающими длину их тела. Между шеями — птенец; пожалуй, самое необычное у него — уши, показанные в виде двух выступов-рожков, как у лесных зверей. Говорят, уши даны, чтобы слышать. Наверное, и этот лебедь-птенец должен был получать звуковую информацию. Видимо, к данной сцене имеет отношение и поврежденный контурный лебедь, расположенный сзади,— голова его уничтожена выбоиной.
По сравнению с Пери I тематика изображений становится все разнообразнее и сложнее. Думается, что данный мыс и использовался дольше. Во всяком случае, антропоморфная фигура, выбитая редкими точечными ударами, производит впечатление весьма поздней. Отсюда рукой подать до самого большого и богатого мыса — Пери III, одного из наиболее важных центров онежского святилища, занимающего оконечность Пери и прилегающую к ней с юго-запада часть берега.
Между Пери II п III, разделяемыми без достаточных оснований, скорее по традиции,— заливчик с широким устьем. А в основании его — небольшой внутренний мыс с расширением и легким подъемом в сторону оконечности. Этот короткий пологий склон шириной около 5 м — своеобразный мостик от Пери II к Пери III, за что и назван “переходом”. Он смыкается с ложбиной, пересекающей Пери III и отделяющей самую его оконечность. Поверхность его серая и, на первый взгляд, малоинтересная. Однако еще В. И. Равдоникас заметил здесь две фигуры: лебедя, копия которого вынесена на обложку фундаментальной публикации онежских петроглифов, и солярный знак. Правда, обе копии не совсем точны. Линия, что под углом отходит от шеи лебедя,— естественный шрам. Солярный же знак не вполне контурный; внутри кружка оставлен нетронутым четкий узкий серп естественной поверхности. Возможно, это еще один пример совмещения солярного и лунарного знаков. Ясно, что такие детали нельзя относить к разряду “мелочей” — они существенно влияют на осмысление фигур.
Еще удивительнее другое: на “переходе” оказалось 15 новых, совсем незаметных фигур. Самое интересное их скопление включает: лебедя, кружок с вписанной в него восьмиконечной звездой; еще один круг с подобным внутриконтурным заполнением; серповидную фигуру с неровной соединительной линией между рожками серпа п, наконец, закрытый лунарный знак с прямым основанием, под которым — вторая соединительная черта, но уже в виде ломаной линии. Появление столь редких солярных и лунарных знаков с необычными деталями сильно обогащает и разнообразит всю серию подобных фигур. Отметим и миниатюрный солярный знак с одним лучом, схематическое изображение птицы, фрагменты выбивок. Теперь следует пройти на самую оконечность Пери III, которая выглядит как обширный сегмент покатой глянцевой поверхности, отделенный широкой трещиной с большими выколами скалы в правом и левом углах. По обе стороны трещины, на протяжении 11,5 м, тянутся петроглифы. Выше трещины они иногда заходят на покрытую лишайниками зеленовато-сероватую поверхность, где заметны гораздо хуже, чем на красновато-коричневатом склоне под трещиной.
Крайнее с запада скопление занимает всего 1 м2, но включает почти 20 изображений. Благодаря довольно глубокой выбивке, то очень тщательной, то относительно грубой, и контрасту белесого силуэта с красновато-коричневым фоном они отлично видны в любую погоду.
Привлекает внимание небольшая сцена: мужчина с коротким, торчащим вверх выступом на затылке держит веслообразную фигуру. А. М. Линевский трактует ее как отображение охотничьего предания — мифа о некоем удачливом охотнике, убившем колоссальную птицу. По расшифровке же К. Д. Лаушкина, перед нами мифологическое существо с чудесным веслом, наделенным сверхъестественными качествами. Над головой человека две птицы, соприкасающиеся хвостами. Подобные “двойные”, или парные, образы птиц мы уже встречали. Можно проследить и сам процесс такого срастания, итогом которого явились птицы с одним туловищем и двумя шеями.
Все остальные фигуры — одиночные: лось с массивной мордой и относительно длинным хвостиком, схематичная антропоморфная фигура с едва намеченными руками, 5 солярных, 1 лунарный знак и другие. Юго-восточнее — лодка с высоким форштевнем и четырьмя бугорками, обозначающими гребцов. Вглядываясь в сгрудившиеся на пятачке скалы рисунки, мы постепенно приходим к выводу, что созданы они не в один прием. Особняком стоят несколько схематичных, грубых по контуру и выбивке фигур. К числу самых ранних можно отнести лося, крупный солярный знак над его головой и, может быть, сцену с веслообразной фигурой. Таким образом, скопление со временем обновлялось и пополнялось. Бросается в глаза, что все 5 солярных знаков близки по типу и раскрытыми лучами обращены в одном направлении— на запад или почти на запад,— интересный пример “дублирования” сходных сюжетов внутри небольшого компактного скопления.
Немного западнее — более явная композиция, в которой гораздо легче определить верх и низ, так как рисунки тянутся полосой, друг за другом. Если рассматривать их с запада на восток, то вначале окажутся 2 довольно крупных “полосатых” лебедя, обращенных друг к другу брюшками и соприкасающихся лапами. Навстречу соединенной столь странным образом паре лебедей движется выводок из трех небольших силуэтных птиц. За хвостом последней — небольшая лодочка с двумя гребцами, плывущая в противоположном направлении — на восток. Подобные явные композиции, а таких в онежских петроглифах немало, заслуживают особо пристального внимания, поскольку это важное новшество в развитии послепалеотического монументального искусства в целом. Они легче и надежнее, чем разрозненные фигуры, поддаются расшифровке.
Далее, на пути к следующему скоплению, мы видим несколько одиночных фигур: маленького схематичного человечка без руки и ступни, “закрытый” солярный знак, кружок, лодку, оленя с длинной шеей. И вот снова сгусток рисунков. Среди них много одиночных: несколько птиц, лось с громадной, почти квадратной мордой, 3 кружка, 2 олененка, идущих друг за другом, стержень (жезл) с навершием в виде головы лося, лодка без гребцов, а выше — скопление из 4 фигур (на копии В. И. Равдоникаса размещенных не так, как в натуре). В нем 2 птицы (одна довольно схематичная), короткая полоска и человекоподобное существо без головы, показанное в фас (лягушка?) .
Ниже но склону, ближе к урезу воды, петроглифов становится еще больше. Среди них 2 выводка из 4 и 6 птиц. В том и другом случае впереди матка, за ней в ряд плывут птенцы. Кроме того, дважды птицы показаны парами, тоже друг за другом. Тут и 2 похожие, почти соприкасающиеся хвостами птицы; чуть правее — верхняя половина туловища человека с поднятыми к небу трехпалыми руками. Голова имеет вид контурного кружка с маленьким хвостиком-отростком у шеи. Появление столь странных персонажей с недостающими частями тела А. Я. Брюсов, опираясь на этнографический и фольклорный материал, пробовал связывать с древними представлениями о лунных фазах. Ему казалось, что, подобно ущерблению лунного диска, люди тоже показываются без какой-нибудь части тела или с неполным набором пальцев рук. А. М. Линевский же воспринимал данный образ как олицетворение некой стихии, например, восточного ветра, нежелательного для жителей побережья. Мы не исключаем и такого объяснения, что фигура намеренно выбивалась на самом урезе воды, так что отсутствующая часть как бы уходила в воду. На тесную связь данного образа с водой определенно указывают и упомянутые птицы, выбитые рядом и как будто на плаву. Выше — грубая по выбивке фигурка человека с расставленными в стороны, согнутыми в коленях ногами и раскинутыми, тоже трехпалыми, руками. Изображения лося и лодки с 6 гребцами, скопированное В. И. Равдоникасом, нам разыскать не удалось. Видимо, они уже погибли.
Осмотрев оконечность Пери Носа, выходим на юго-западную его сторону. За углом выкола скалы, примерно в 5 м к юго-западу, по краю очередного разлома — 3 плохо заметных из-за лишайников рисунка: лось, стержень (жезл) в виде рукояти с головой лося на конце и грубая на вид фигура человека с поднятыми руками и слегка согнутыми в коленях ногами. А еще южнее — довольно широкий и пологий склон скалистого берега, по которому друг за другом “спускаются” 2 насыщенных компактных скопления, как бы вписанные в естественные темные пятна.
Вверху выразительная сцена, расшифрованная К. Д. Лаушкиным как “преступление и наказание злой лягушки”. Она включает цепочку из 3 относительно крупных соприкасающихся фигур, “бегущих” вниз по склону к воде, и 2 изолированных знака— справа и слева.
Чтобы понять любую композицию, нужно прежде всего точно определить ее составные части. Но нередко, как и в данном случае, возникают разногласия. Крайние в цепочке фигуры всеми читаются как человек и лось. Но средняя давно вызывает разночтения: то ли это собака, то ли ящерица. Не ясно также, что обозначают 2 оставшихся знака: кружок с 2 выступами и слегка изогнутая линия с овальным утолщением на конце. Всю композицию А. М. Линевский прочел как “замечательную сцену охоты на лося с собакой”. В. И. Равдоникасу такая трактовка показалась упрощенной. Собаку он охотнее принял за ящерицу, а композиция, по его мнению, имеет более сложный характер, чем простое изображение сцены охоты. Подробнее содержание ее попытался раскрыть К. Д. Лаушкин. По его мнению, в центре композиции — лягушка. В ее образе выступает чудовище, которое собирается проглотить солнце, показанное в облик" лося. Лягушку преследует чудесный охотник, чтобы уничтожить эту гадину. Он уже бросил магический топор— та самая изогнутая полоска с овальным утолщением на конце. Кружок с 2 маленькими выступами впереди лягушки обозначает зажженный очаг, в котором и будет сожжен ее труп. Сам охотник — культурный герой типа Вяйнямёйнена из “Калевалы”. Когда-то он, возможно, был выдающимся человеком — великим предком, родоначальником. Древний художник, высекая на скале такой миф, якобы помогал солнцу выдержать бой с темными силами природы.
Добрался ли исследователь до истинного смысла сцены? Думается, что не совсем. Фигура, принятая за лягушку, по определению зоолога П. И. Данилова, которое мы вполне разделяем, скорее всего бобр. Следовательно, коррективы придется внести и в данное толкование. Чуть ниже по склону, в следующем пятне, второе скопление не менее чем из 13 фигур. Среди них небольшой кружок, от которого вверх отходит линия с перекладиной на конце. В. И. Равдоникас принял его за изображение прибора для добывания огня трением, с чем почему-то охотно, без какой-либо дополнительной аргументации, согласились и А. М. Линевский и А. Я. Брюсов. Нам кажется, что это тот же солярный знак с одним лучом, какие встречаются не однажды, только закрытый, как закрыты многие знаки с двумя лучами.
Рассматривая все полотно слева направо, увидим странную птицу, лунарный знак, лося с узким удлиненным туловищем и неестественно сильно вытянутой вперед шеей. Среди 4 оставшихся птиц одна выделяется своим очень длинным клювом. Изогнутая на концах длинная полоска, видимо, обозначает лодку без гребцов.
Ниже — уникальная сцена соития “Адама и Евы” — мужчина сближается с женщиной. Женщина выбита весьма искусно и содержит немало выразительных, редких деталей. Как ни удивительно, но сделана даже попытка проработки лица. У нее полуоткрытый рот, выпуклый округлый живот, прямая спина. Пятнышко нетронутого блестящего гранита имитирует глаз. Нога слегка согнута, вытянутая вперед трехпалая рука немного изогнута в локте. Мужчина огромным фаллосом соприкасается с женщиной. На его лице как будто выделены нос, рот, подбородок, а на голове, точнее на лбу, торчит какой-то массивный выступ, возможно, часть головного убора. Нога еще сильнее согнута в колене, трехпалая рука тоже вытянута вперед, а вся фигура сильно отклонена назад, как бы запрокидывается на горбатую спину. За мужчиной — изображение птицы.
По А. М. Линевскому, данная сцена — центральное звено скопления. Она будто бы связана с весенними браками и стремлением обезопасить себя от свадебных порч со стороны вредных духов. Упомянутый уже лунарный знак—не что иное, как своеобразный капкан — “оберег”, защищающий от поползновений духа, выступающего под видом одной из птиц.
В основу подобных расшифровок положены этнографические параллели из жизни отсталых в прошлом малых народов Сибири. Интересные сами по себе, они все же не могут рассматриваться как конкретные реалии первобытной действительности. Предстоит лучше уяснить последовательность появления соседних фигур и связь с ними пары “влюбленных”.
Еще ниже, уже на горизонтальной плите, отделившейся от берега, в овальном темном пятне находится выразительное, сильно сглаженное водой изображение лося с непропорционально длинными ушами. Выше его — небольшое пятнышко, а поодаль — изогнутая полоска. Достаточно даже небольшого волнения или паводка — и эти рисунки оказываются под водой.
Далее по берегу на протяжении 20 м рассеяно более десятка одиночных фигур. Вероятно, именно отсюда вывезена плита в Карельский государственный краеведческий музей. Без труда определяется место, откуда выломана “крыша” для Эрмитажа. На периферии значительного по площади вылома уцелело лишь несколько изображений: олень на очень длинных ногах, птица с обращенными в разные стороны двумя головами и единым туловищем, солярный знак и линия. На участке от носовины до первоначального нахождения “крыши” и далее зафиксировано несколько новых фигур: пара птиц, маленький кружок с длинным отростком, изогнутая линия, напоминающая змею, и др. Сразу за местом вылома “крыши” — возвышение скалистого берега (примерно до уровня макушки оконечности) в виде горизонтальной площадки с обрывающейся в сторону воды стенкой. С северо-запада ее обрамляет слабый склон, где на площади 1,5X1,5 м выбито более 20 фигур: птицы, пара лодок, странного вида лось, выдра, несколько антропоморфных фигур. На голове одной из них — дерево или ветка, разветвленные на конце на 2 отростка. Почти в средней части полотна — пара крупных “полосатых” лебедей. На спине нижнего — массивный выступ в виде пенька. Привлекает внимание еще один крупный лебедь с контурным туловищем подтреугольной формы и очень длинной прямой шеей. Над спиной его какой-то символический знак в виде небольшого контурного треугольника.
Удивляет столь большая насыщенность подобных полотен с кажущимся хаотическим нагромождением разномасштабных фигур (лебеди значительно больше, чем лодки, люди либо лоси) . Их “лепили” близко друг к другу, по-разному ориентировали. Две лодки, пара “полосатых” лебедей и другие фигуры явно взаимосвязаны по смыслу, но каково их соотношение с окружающими фигурами и есть ли у всего полотна единый стержень — не понятно.
Загадкой это скопление осталось и для А. М. Линевского, не раз задававшего себе вопросы: почему один лебедь убит, другой ранен, а третий цел? Почему между ними проходит цепочка мифологических существ? Ответа на эти вопросы он так и не нашел, ограничившись предположением, что рассмотренные фигуры проникнуты общей идеей и “служат своеобразной таблицей” с обозначением разного вида магических ранений и даже смерти. По его наблюдениям, все звери ранены или мертвы, на что будто бы указывают выбоины на их телах, а также естественные трещины, использованные для “рассечения” фигур, положение зверей на спине, присутствие орудий ранения — камней, палок и т. д. У людей состояние смерти обозначалось еще и отсутствием рук. В этих заключениях чувствуется увлечение этнографическими данными. Не всегда удается подтвердить и следы “ранений”. Не вызывает особых сомнений наличие мифологических образов. Так, лебеди с “дугами”, конечно, не простые объекты охоты. Таких птиц не существовало в природе. Они созданы воображением творцов петроглифов и наделены какими-то особыми, сверхъестественными свойствами. A.M. Линевский склонен считать их персонажами мифологических поверий о лебедях.
На самой плоской, почти горизонтальной, площадке — всего несколько одиночных фигур, в том числе необычное двуликое человекоподобное существо с головой в виде двух соприкасающихся контурных кружков. По А. М. Линевскому, это солнечное божество. Привлекают внимание птицы, изогнутая полоска с подтреугольной формы кольцом на конце и сильно схематизированная антропоморфная фигурка с одной рукой (другая лишь намечена маленьким выступом).
Метрах в восьми к юго-востоку на пологом склоне кучно сосредоточено еще около 20 изображений, занимающих всего около 2 м2. Верхняя часть полотна из-за темной патины, естественных трещин и выщербин читается и копируется с большим трудом. Тут и лоси (олени), и фигуры людей в традиционной позе “пляшущих человечков”, и лодки. Одну из них снизу как будто поддерживает человек, по К. Д. Лаушкину — мифологическое существо. Всю данную часть А. М. Линевский понял как сцену охоты на оленей с использованием лодок и похищения добычи злоумышленником, которого ранят в ногу. В нижней, светло-серой, части полотна петроглифы сохранились гораздо лучше. Преобладают птицы; имеются 2 лодки, короткий массивный стержень с головой лося и второй, удлиненный, стержень со странным навершием, напоминающим заячью голову (?).
Высказывалось мнение, что в данном скоплении преобладают незаконченные фигуры — свидетельство парциальной магии (часть вместо целого). В действительности же незавершенные фигуры навряд ли здесь представлены. И вообще о незаконченных петроглифах чаще всего говорится без всяких доказательств как о вещи вполне естественной, само собой разумеющейся. Между тем создается впечатление, что данное явление если и имело место, то скорее как редкое, вынужденное исключение. Такая ответственная операция, как выбивание изображения, к тому же технически не столь уж сложная, не требующая большого труда и времени, навряд ли прерывалась. Накопление петроглифов — процесс медленный. Появление каждой новой фигуры становилось важным событием, подчас влиявшим на расстановку акцентов во всем изобразительном комплексе. Неполные фигуры действительно изредка встречаются, но они, видимо, так и были задуманы, а не являются результатом каких-то чрезвычайных обстоятельств, прервавших работу мастера.
И снова метров тридцать тянется неровный, более низкий берег с одиночными петроглифами: птицы, лодка, лось. Далее, в 9 м от крайней фигуры (лось),— небольшая бухта, а за нею мыс Пери IV.
Мы двигались все время вдоль края Пери III и пропустили несколько рисунков, расположенных в глубине, в частности в ложбине, являющейся своеобразным продолжением “перехода”. В ней можно разглядеть схематичную антропоморфную фигуру, а поодаль— 3 расположенные в ряд изображения: лунарный знак, птицу с сильно геометризованными очертаниями и лося. Из-за удлиненной естественной выщербины на грудке птицы В. И. Равдоникас увидел в ней “изображение четвероногого животного с загнутым кверху хвостом, вероятно собаки”. За собаку принимал ее и А. М. Линевский. В книге “Рисунки на скалах” мы повторили эту версию вместе с неточной копией. Теперь с иллюзией приходится расстаться.
Итак, знакомство с петроглифами мыса Пери III, включающими ряд сложных комбинаций, связанных, возможно, с темой плодородия, закончено. Мы обогнули его оконечность и прошли около 80 м по юго-западной стороне, обращенной к Бесову Носу. Далее близко к воде подступает лес, но вдоль берега еще долго тянется довольно широкий, слегка бугристый склон скальных пород, менее удобных для гравировок. Это правый фланг береговой полосы, низкий и пологий, со слабо выступающим краем, расчлененной трещинами и разломами на несколько кусков.
Кое-что пришлось пропустить или оставить без должного внимания, но все основное осмотрено. Мыс Пери III довольно далеко выдается в открытое озеро и ориентирован на запад, что и определило, по Р. Б. Климову, тематику большинства изображений. Они стали появляться здесь уже на ранней стадии существования комплекса, а затем в своем развитии были тесно связаны с Ка-рецким Носом, с Пери VI и обеими группами Бесова Носа.
Всего на Пери III насчитывается теперь 190 фигур (без тех, что стали музейными экспонатами), причем почти 40 найдены в 70-е годы. В. И. Равдоникас разыскал только 162. Преобладают птицы — 72. Среди зверей представлены лоси и северные олени — 24, бобры — 2. Часто встречаются антропоморфные фигуры — 19 и лодки— 14 (с 45 гребцами в них). Особый класс составляют солярные и лунарные знаки — соответственно 11 и 5, а также близкие к ним кружки с одним лучом или без лучей—15. Много простых по виду фигур и знаков — округлых пятен, линий и полосок —23. Упомянем и фрагменты фигур — 3, непонятные и оригинальные изображения— 2. Все они образуют более 10 компактных скоплений площадью 1 — 3 м2, между которыми размещаются одиночные фигуры — одна, две, а то и больше. С музейными же экспонатами число петроглифов Пери III увеличилось почти на 100 фигур. Несколько изменяется и общее соотношение сюжетов. Но ведущими по-прежнему остаются птицы—104, антропоморфные фигуры — 34, солярные и лунарные знаки — 22, лодки — 21 (с 99 гребцами в них). Заметно возрастает и число композиций.
Пери IV — совсем маленький в сравнении с предыдущим мысок подтреугольной формы, с округлыми очертаниями, обращенный в сторону Бесова Носа. Глубокая трещина-разлом почти по линии север — юг отделяет его от более массивного и возвышенного основания. На красновато-коричневатой глянцевой поверхности оконечности, на высоте около 1 м над озером, высечены 25 одиночных фигур, по-разному ориентированных, отличающихся размерами, стилем, техникой выбивки. Почти третью часть составляют полоски и пятнышки — 9. Среди птиц, очень разных, выделяется относительно крупный контурный лебедь с контурной же головой — единственный случай в онежских петроглифах. Имеется пустая лодка, подобие крючка, крайне схематичный вилкообразный человек с одной рукой, едва намеченной легким выступом. Удивляет изображение человеческой ноги, нигде более не встречавшееся. А вот и собачка с торчащими ушами и загнутым вверх коротеньким хвостиком. Рядом — необычайного вида человек с кольцами в раскинутых руках и широко расставленными массивными ногами. А. М. Линевский увидел в нем образ, олицетворяющий заходящее и восходящее солнце, а А. Я. Брюсов связывал его и ближайшую к нему птицу с культом луны.
Небольшое, слегка обогатившееся благодаря новым находкам, удобное для осмотра скопление на Пери IV с отлично сохранившимися изображениями оставляет большое впечатление. По мнению Р. Б. Климова, это один из весьма важных центров, связанных с Бесовым Носом, где петроглифы стали появляться уже в ранний период, но изредка добавлялись и позднее.
Мыс Пери V можно обогнуть по лесной тропе, поскольку рисунков на нем нет — может быть, потому, что он являлся внутренним мысом, скрытым в бухте между Пери IV и Пери VI. Он имеет неровную поверхность, слабее омывается набегающими волнами, сильнее изъеден лишайниками и в целом менее удобен. Над Пери V — особенно высокий, почти обрывистый песчаный берег, откуда открывается прекрасный вид на Бесов Нос. Здесь одна из лучших смотровых точек.
Пери VI представляет собой привлекательный, овальной формы выступ скалы, расположенный ближе к основанию, чем к оконечности Пери Носа. Вдоль уреза скала относительно ровная, полого спускается в озеро. Самая оконечность отделена прямой и сравнительно широкой трещиной-разломом длиной 22 м. Почти в центральной части отсеченного сегмента на протяжении 15,6 м и расположены петроглифы, принадлежащие к числу наиболее выразительных. Трещины, идущие по склону к воде, делят данный сегмент на четыре участка. Первый и второй слева использованы слабо — там всего несколько одиночных фигур, сильно сглаженных и почти незаметных: солярные знаки и 2 очень своеобразных “жезла” — длинные стержни с подтреугольным утолщением на одном конце и кольцом на другом. В древке сбоку — небольшая вставка в виде головы лося.
Третий, центральный, участок, четко очерченный естественными сколами и трещинами, насыщен петроглифами чрезвычайно сильно, особенно левый верхний его угол. Скальная поверхность гладкая, красновато-коричневая, с темными пятнами и со слабо выраженным изломом, ребро которого отделяет верхнюю, почти горизонтальную, часть полотна, богатую солярными знаками, от нижней, слегка пологой, где фигуры, нередко более крупные, размещены свободнее.
Крайний справа, четвертый, участок с единственной фигурой в виде угла сильно поврежден крупными сколами. При значительном волнении петроглифы омываются водой, поскольку находятся на высоте 0,5—1,5м над уровнем озера.
Представление об основном скоплении петроглифов дает их уменьшенная копия, показывающая, что в отличие от Пери III рисунки ориентированы здесь преимущественно от воды на восток. Большинство сюжетов уже знакомо, но здесь фигуры в ином сочетании. Бросается в глаза обилие солярных и лунарных знаков и почти полное отсутствие птиц. Правда, стаю птиц мы увидим, но несколько в стороне. Встречаются и явные композиции. В их числе контурное изображение оленя (лося), от спины которого под прямым углом отходит линия с небольшим кружком на конце. А. М. Линевский увидел в ней сцену ранения животного “хвостягой”. По В. И. Равдоникасу, здесь изображен солярный знак на олене. К. Д. Лаушкин соглашается с ним, считая, что показано солнце, которое “едет” на олене,— сюжет, известный в верованиях саамов. Мысль, что животное (лось)—не простое, а имеет отношение к луне и солнцу, допускал и А. Я. Брюсов.
Перед передней ногой зверя — самый крупный на скале солярный знак, выбитый с необычайным старанием и тщательностью. Это одна из лучших фигур всего онежского комплекса. Солярный знак почти смыкается с упоминавшимся оленем, но это еще не доказывает их смысловой связи: очень уж разностильны обе фигуры. А ниже выбит более соразмерный знак — жезл, пожалуй, наиболее выразительный из всех жезлов.
Справа — еще одна небольшая композиция: человек в маске зверя держит перед собой солярный знак, лучи которого касаются его груди. По расшифровке А. М. Линевского, он ущемлен капканом, а на голову его накинута маска волка. В. И. Равдоникас принял антропоморфный образ за полуживотное, изображающее тотемного предка с лунарным символом в руке. Под ногой человека и над лунарным знаком в его руке — еще по одному открытому лунарному знаку, обращенному почти в ту же сторону. Получается, что вытянуты они по одной линии, но с какой целью и в какой последовательности — судить трудно. И эта сцена и солярный знак на олене, по замечанию В. И. Равдоникаса, исключительно интересны и важны для понимания наскальных изображений Онежского озера.
Все полотно А. М. Линевский назвал “охотничьей скалой”, поскольку, по его подсчетам, почти половина изображений здесь — охотничьи снаряды. Тут сосредоточено 60% “капканов” Пери Носа и 35% от общего их числа. Теперь соотношение несколько изменилось, но все равно Пери VI остается самым богатым по числу солярных и лунарных знаков. В свое время мы пытались трактовать их как обереги. Но такая попытка обновления “капканной” гипотезы А. М. Линевского не получила поддержки. Причины вполне понятны: чтобы развить эту мысль, нужно вначале убедительно доказать наличие капканов-самоловов в репертуаре наскального творчества. Однако никаких новых аргументов в поддержку “капканной” теории получить пока не удалось, а прежние все больше подвергаются критике. Остроумная догадка А. М. Линевского, поддержанная вначале рядом крупных ученых, в том числе и этнографами, ныне все более теряет приверженцев. Все новые исследователи, имевшие возможность посмотреть онежские петроглифы в натуре, считают трактовку кругов и полукружий в качестве солярных и лунарных знаков более перспективной. Естественно, и она не бесспорна, но аргументов в ее пользу больше, и звучат они убедительнее. Истинный их смысл и предназначение могут выяснить лишь дальнейшие исследования. В верхней части полотна А. М. Линевский выделил многофигурную композицию, включающую 2 ряда “капканов”. Тут же будто бы показаны убитый лосенок, несколько метательных снарядов (палок), шалаш, а рядом— охотник, бьющий зверя копьем. Правда, исследователь до конца не уверен в такой расшифровке, допуская и другой вариант: это своеобразная страничка картинного письма, повествующая о том, как лось и лосенок входят в место, огражденное со всех сторон капканами. Валежник и жерди составляют изгородь, кольцеобразные фигуры— ловчую яму. На вопрос, зачем же понадобилось именно здесь, а не где-нибудь в другом месте сосредоточить столько капканов самых разных форм, исследователь отвечает вполне однозначно: “Для лучшего обеспечения результатов магических действий”. По его мнению, каждая семья, промышлявшая в окрестностях Пери Носа, имела свое изображение охотничьего снаряда и совершала над ним перед началом промысла магические манипуляции.
Двумя метрами севернее, у края большого выкола, уже на серой скале можно рассмотреть выводок из 4 лебедей, фигуру, похожую на хоккейную клюшку, солярный знак и 2 кружка, в том числе с одной линией-лучом. Ниже основного скопления на той же скале — 3 лунарных знака и лодочка. Не доходя до крайней, углообразной фигуры, выбито “ожерелье” — обращенная к воде дуга, по внешнему краю которой имеется бахрома из 7 выступов-кистей.
Общее число фигур на Пери VI возросло с 77 до 84. Преобладают лу-нарные и солярные знаки — 32 (включая 8 кружков без лучей). Встречаются антропоморфные фигуры — 6, лодки— 3 (с 11 гребцами в них), жезлы — 4, птицы — 5, оригинальные и непонятные фигуры — соответственно 3 и 6. Много пятнышек и полосок. По одному разу представлены северный олень, лось, медведь, след медведя. Техника выбивки отдельных фигур, например крупного солярного знака и жезла рядом с ним, доведена до совершенства. По Р. Б. Климову, мыс Пери VI практически связан со всеми основными центрами онежского комплекса. Это единственный пункт, в котором знаки луны и солнца имеют одинаковую ориентацию — на восток. Еще недавно осмотр Пери Носа на этом можно было заканчивать. Но теперь рисунки найдены и на последнем, еще более массивном мысу — Пери VII. Склон его — широкий и довольно крутой, край по урезу воды имеет вид слабо выгнутой дуги. Почти посредине— глубокая впадина с отвесными стенками. Несмотря на обширные участки, пригодные для гравировок, изображений здесь мало. II похоже, что они поздние.
На левом фланге, перед устьем бухточки, отделяющей данный мыс от Пери VI, найдены антропоморфная фигура и грубый знак. А в центральной, наиболее выступающей в озеро части мыса с довольно длинным (21—22 м) и крутым склоном — еще 2 птицы.
Таковы топография Пери Носа и главные его сокровища — 317 петроглифов, в их числе десятки новых. Здесь немало оригинальных фигур и сцен, не представленных ни в одной другой части обширного святилища онежского комплекса. В целом преобладают изображения птиц—134. они господствуют в большинстве скоплений. Много солярных и лунарных знаков — 49 и близких к ним кружков без лучей или с одним лучом — 13. Часто встречаются антропоморфные фигуры— 47, не считая 121 гребца в 26 лодках. Среди зверей больше всего лосей и северных оленей — 37. Представлены медведи — 2, выдры и бобры — 3. а из пресмыкающихся змеи — 3. Много простых знаковых форм: овалы, полоски, округлые пятнышки — 52. Есть непонятные фигуры— 10.
